Отмечаем 20-летие епископа Жана-Батиста Гуриона

В этот день мы вспоминаем епископа Жана-Батиста Гуриона, который скончался 23 июня 2005 года. Родившийся 24 октября 1934 года в Оране, Алжир, в еврейской семье, Гурион прошел замечательный путь к вере и служению. Он обратился в католичество в 1958 году и присоединился к бенедиктинскому монастырю в 1961 году. Он был рукоположен в священники в 1967 году 

Преданность епископа Гуриона ивритоязычной католической общине Израиля была глубокой. В 1976 году он прибыл в Израиль с двумя другими монахами, чтобы восстановить старый монастырь в Абу-Гош, и в конечном итоге стал его настоятелем в 1999 году. 

Его назначение в 2003 году Папой Иоанном Павлом II в качестве вспомогательного епископа Латинского Патриархата Иерусалима стало важным моментом в его миссии по служению духовным нуждам иудеев-католиков. Вклад епископа Гуриона был не только административным, но и глубоко пастырским. Он неустанно трудился над преодолением культурных и религиозных разногласий, способствуя возникновению чувства единства и взаимопонимания в разнообразном сообществе, которому он служил. Его усилия сыграли важную роль в воспитании ивритоязычного католического викариата, гарантируя, что уникальные духовные потребности этого сообщества будут удовлетворены с состраданием и преданностью 

Отмечая 20-ю годовщину его смерти, мы размышляем о непреходящем влиянии жизни и работы епископа Гуриона. Его наследие является свидетельством его непоколебимой веры, его преданности служению и его любви к людям, которым он служил. Пусть его память продолжит быть благословением и вдохновением для всех нас. 

Вы можете найти больше информации о епископе Гурионе: ЗДЕСЬ.

Вот воспоминания отца Романа о епископе Жане-Батисте Гурионе:

Это был четверг, 23 июня 2005 года. Я был в Польше, дома, на летних каникулах перед первым годом обучения теологии. В те дни я готовился к поездке в Ирландию, чтобы улучшить свой английский. После лета на занятиях по богословию нам пришлось перейти с итальянского языка на английский. Поэтому все семинаристы разъехались по разным странам, чтобы изучать и совершенствовать новый язык обучения. Но для меня это лето было особенным по другой причине. В августе того года истекал срок моих обетов в салезианской конгрегации, и мне пришлось переехать, чтобы стать семинаристом Латинского Патриархата в Иерусалиме, а точнее, семинаристом Викариата Святого Иакова во главе с епископом Жаном-Батистом Гурионом, викарием Патриарха, сегодня Викариат Святого Иакова, который был рукоположен в епископы 9 ноября 2003 года.

В июне этого года я был дома, в Польше. Внезапно до моих ушей донесся голос отца, который спросил: «Как зовут вашего епископа?»

Я ответил: «Жан-Батист Гурион».

«Он умер», — смущенно ответил мой отец.

Я был немного шокирован. Здесь ушёл из жизни человек, которого я только начал узнавать, которого я любил и через которого Бог открыл мне новый путь. Но я всё ещё был салезианцем. Мои обеты были действительны до августа, и я не просил их обновлять или приносить вечные обеты. И здесь ушёл из жизни человек, епископ, который был для меня гарантией продолжения моего пути к священству. Я не знал, что думать, и, честно говоря, не помню, когда я получил сообщение от сестры Мириам Сельц, помощницы епископа, которая сообщила мне, что всё хорошо, что отец Пьербаттиста Пиццабалла, тогдашний викарий, который позже сам стал викарием, а теперь он патриарх Иерусалима, сказал, что я могу вернуться на Святую Землю и продолжить свой путь в Миссии Святого Иакова. Я почувствовал облегчение.

Я знал отца Жана-Батиста Гуриона ещё до того, как он был рукоположен в епископы, хотя я не принадлежал ни к одной общине Миссии Святого Иакова. В августе 2003 года, когда отец Жан-Батист получил назначение в епископы, я не знал, что такое Миссия Святого Иакова, что такое Кехилот, еврейскоязычные общины. Но я слышал, что там работают или работали доминиканцы, францисканцы и иезуиты. Я подумал: конечно, новый епископ также примет одного салезианца, который, если необходимо, поможет ему и другим. Но в субботу 1 ноября 2003 года, через несколько месяцев после начала моего первого года богословских исследований, в личной молитве в часовне я почувствовал, что Бог призывает меня покинуть конгрегацию и присоединиться к новому епископу, чтобы работать с ним напрямую. На следующий день я пошёл к настоятелю дома и сказал ему, что я имел в виду. Он сразу меня понял. В тот же день я получил разрешение пойти к епископу, чтобы познакомиться с ним и спросить, примет ли он меня. Конечно, это было нелегко с точки зрения логистики. К счастью, прежде чем я узнал его лично, у меня были две возможности встретиться с ним. В четверг, 6 ноября, у нас, семинаристов, была археологическая поездка. Если я правильно помню, мы должны были ехать в Хеврон, но в тот день дорога была перекрыта. Отец Верне, наш профессор археологии, внезапно решил поехать в Абу-Гош, чтобы навестить отца Жана-Батиста за несколько дней до его епископской хиротонии. Для отца Жана-Батиста это были дни в тишине. Но он принял нас на несколько минут. Я помню, как он говорил, что надеется, что однажды у него будет группа таких семинаристов, которые помогут ему в работе. И я подумал про себя: «Вот я». Но я пока не мог сказать этого вслух.

Конечно, несколько дней спустя я получил разрешение от настоятеля пойти на посвящение отца Жана-Батиста в епископа. Я не знал никого из людей, которые собрались в церкви Богоматери Ковчега Завета в Кирьят-Йеариме, чуть выше Абу-Гоша. Из всей церемонии я помню момент, когда отец Пьербаттиста Пиццабалла и отец Гжегож Павловски подняли Евангелие над головой отца Жана-Батиста, а затем слова, которые новый епископ в конце церемонии посвящения сказал на иврите. А я уже начал изучать этот язык, поэтому все понял. Отец Жан-Батист начал с этих слов, если я правильно помню: «Я не уверен, понимаю ли я, что собираюсь сказать». И продолжил: «Наконец-то мы вернулись домой».

После хиротонии я не остался на угощение. Мне пришлось вернуться в семинарию. Но вскоре я получил разрешение посетить нового епископа, на этот раз для личной беседы. Когда я прибыл в монастырь в Абу-Гош, меня встретил монах, который сказал мне ждать епископа в небольшой гостиной. Больше всего мое внимание привлекли: белая сутана, цуккетто скорее розового, чем фиолетового цвета, его ретро-очки и, что самое главное, его широкая улыбка и распростертые объятия. Сразу после приветствия мы перешли к делу. Каково же было моё удивление и радость, когда я узнал, что я не первый его семинарист. Там уже было двое других. Второе, о чём мы сразу же обсудили, были мои обеты. Епископ сказал, что мне лучше подождать, пока мои обеты не истекут естественным образом. Правда в том, что я обновил свои обеты только в августе, и мысль о том, чтобы ждать два года, чтобы покинуть конгрегацию и присоединиться к Кехилот, была для меня довольно грустной. Но когда я вернулся в семинарию, настоятель посоветовал мне то же самое. Я знал, что могу доверять этим двум отцам, которых Бог дал мне в тот момент, и я остался в общине.

В течение следующих двух лет мне удалось встретиться с епископом Жаном-Батистом ещё несколько раз, как в частном порядке, так и во время Дней общин, проводимых в его монастыре, и фактически через это я начал узнавать новую реальность, к которой мне вскоре предстояло полностью присоединиться, Кехилот.

Затем наступил четверг, 23 июня 2005 года, день смерти епископа Жана-Батиста Гуриона. Я даже не смог присутствовать на его похоронах. Я был в Польше...